Цитаты В. Шекспира
Есть ли что-нибудь чудовищнее неблагодарного человека?
Отрицание своего дарования — всегда ругательство таланта.
Земля, природы мать, — ее же и могила: что породила, то и схоронила.
Заносчивость — непрочный материал: она, как стираная ткань, садится.
Общая участь всех хвастунов: рано ли, поздно ли, а все-таки непременно попадешь впросак.
Самопочитание никогда не бывает столь мерзостно, как самоунижение.
Интрига составляет силу слабых, даже у дураков, хватает ума, чтобы вредить.
Разумный глупец лучше глупого мудреца.
Самолюбие не так заслу кивает осуждения, как не;. достаток самоуважения.
Горе налегает сильнее, если заметит что ему поддаются.
Иногда мы и в самой потере находим утешение, иногда и самое приобретение горько оплакиваем.
О том, что утрачено и утрачено невозвратно, горевать бесполезно.
В страданиях единственный исход — по мере сил не замечать невзгод.
Когда дружба начинает слабеть и охлаждаться, она всегда прибегает к усиленной вежливости.
Не скреплена дружба умом — легко расторгает ее и глупость.
Только настоящий друг может терпеть слабости своего друга.
В уме нечутком не место шуткам.
Видеть и чувствовать — это быть, размышлять, это жить.
Здоровье — дороже золота.
Работа, которую мы делаем охотно, исцеляет боли.
Гнусному и доброта и мудрость кажутся гнусными; грязи — только грязь по вкусу.
Слова — ветер, а бранные слова — сквозняк, который вреден.
Полуслова — язык клеветника.
Интрига составляет силу слабых. Даже у дурака хватает всегда ума, чтобы вредить.
Кто предает себя же самого, не любит в этом мире никого.
Величайшая обида, какую можно причинить честному человеку, — это заподозрить его в нечестности.
Истина любит действовать открыто.
Подтверждение истины никогда не излишне, даже и тогда, как спит всякое сомнение.
Счастлив тот, кто, слыша хулу себе, может ею воспользоваться для исправления.
Гнилое не терпит прикосновения.
Если бы острое слово оставляло следы, мы бы все ходили перепачканные.
Лесть — мех, вздувающий пороки.
Кто любит, чтобы ему льстили, — стоит льстеца.
И видит он в любом из ближних ложь, поскольку ближний на него похож.
Бедна любовь, если ее можно измерить.
Всякое препятствие любви только усиливает ее.
Истинная любовь не может говорить, потому что истинное чувство выражается скорее делом, чем словами.
Любовь всесильна, нет на земле ни горя — выше кары ее, ни счастья — выше наслаждения служить ей.
Любовь придает благородство даже и тем, которым природа отказала в нем.
Любовь сильнее страха смерти.
Не любит тот, кто про любовь всем трубит.
Скорбь не врачует, а только растравляет неизлечимые недуги.
Желание — отец мысли.
Надежда на радость намного меньше, чем сбывшееся удовольствие.
Музыка ужасна, когда ни такта в ней, ни меры нет.
Музыка глушит печаль.
Сомнения — предатели: заставляют бояться попытки, они лишают нас и того добра, которое часто мы могли бы приобрести.
Ничто не одобряет так порока, как излишняя снисходительность.
Ни один порок не настолько прост, чтобы не принимать с внешней стороны вид добродетели.
Боязливая и мечтательная нерешительность ползет за ленью и влечет за собой бессилие.
Люди впускают врага в свои уста, который похищает их мозг!
Ревнивцы не нуждаются в поводе: они часто ревнуют не по поводу, а потому, что ревнивы.
Ревность — чудовище, само себя и зачинающее, и рождающее.
Увлекшись ревнивой подозрительностью, можно оскорбить и совершенно невинного человека.
Сын имеет, конечно, право выбирать себе жену, но ведь и отец, оставляющий все свое счастье в достойном потомстве, вправе участвовать хоть советом в таком деле.
Кому не хватает решительной воли — не хватает ума.
Хочешь достигнуть цели своего стремления — спрашивай вежливее о дороге, с которой сбился.
Трудно запугать сердце, ничем не запятнанное.
Честь девушки — все ее богатство, оно дороже всякого наследства.
Счастья целиком, без примеси страданий, не бывает.
Счастлив тот, кто, слыша хулу себе, может ею воспользоваться для исправления.
Из всех низких чувств страх — самое низкое.
Страх — всегдашний спутник неправды.
Трусы много раз умирают до наступления смерти, храбрые умирают только один раз.
Действительные ужасы не так еще страшны, как ужасы воображения.
Если бы не было разума, нас заездила бы чувственность. На то и ум, чтобы обуздывать ее нелепости.
Наша личность — это сад, а наша воля — его садовник.
Что человек, когда он занят только сном и едой? Животное, не больше.
Где мало слов, там вес они имеют.