Цитаты В. Шекспира
Есть ли что-нибудь чудовищнее неблагодарного человека?
Отрицание своего дарования — всегда ругательство таланта.
Земля, природы мать, — ее же и могила: что породила, то и схоронила.
Общая участь всех хвастунов: рано ли, поздно ли, а все-таки непременно попадешь впросак.
Самопочитание никогда не бывает столь мерзостно, как самоунижение.
Заносчивость — непрочный материал: она, как стираная ткань, садится.
Разумный глупец лучше глупого мудреца.
Интрига составляет силу слабых, даже у дураков, хватает ума, чтобы вредить.
Самолюбие не так заслу кивает осуждения, как не;. достаток самоуважения.
В страданиях единственный исход — по мере сил не замечать невзгод.
О том, что утрачено и утрачено невозвратно, горевать бесполезно.
Иногда мы и в самой потере находим утешение, иногда и самое приобретение горько оплакиваем.
Горе налегает сильнее, если заметит что ему поддаются.
Не скреплена дружба умом — легко расторгает ее и глупость.
Когда дружба начинает слабеть и охлаждаться, она всегда прибегает к усиленной вежливости.
Только настоящий друг может терпеть слабости своего друга.
В уме нечутком не место шуткам.
Видеть и чувствовать — это быть, размышлять, это жить.
Работа, которую мы делаем охотно, исцеляет боли.
Здоровье — дороже золота.
Гнусному и доброта и мудрость кажутся гнусными; грязи — только грязь по вкусу.
Слова — ветер, а бранные слова — сквозняк, который вреден.
Интрига составляет силу слабых. Даже у дурака хватает всегда ума, чтобы вредить.
Полуслова — язык клеветника.
Кто предает себя же самого, не любит в этом мире никого.
Величайшая обида, какую можно причинить честному человеку, — это заподозрить его в нечестности.
Подтверждение истины никогда не излишне, даже и тогда, как спит всякое сомнение.
Истина любит действовать открыто.
Счастлив тот, кто, слыша хулу себе, может ею воспользоваться для исправления.
Гнилое не терпит прикосновения.
Если бы острое слово оставляло следы, мы бы все ходили перепачканные.
Лесть — мех, вздувающий пороки.
Кто любит, чтобы ему льстили, — стоит льстеца.
И видит он в любом из ближних ложь, поскольку ближний на него похож.
Не любит тот, кто про любовь всем трубит.
Любовь сильнее страха смерти.
Любовь придает благородство даже и тем, которым природа отказала в нем.
Любовь всесильна, нет на земле ни горя — выше кары ее, ни счастья — выше наслаждения служить ей.
Истинная любовь не может говорить, потому что истинное чувство выражается скорее делом, чем словами.
Всякое препятствие любви только усиливает ее.
Бедна любовь, если ее можно измерить.
Скорбь не врачует, а только растравляет неизлечимые недуги.
Желание — отец мысли.
Надежда на радость намного меньше, чем сбывшееся удовольствие.
Музыка ужасна, когда ни такта в ней, ни меры нет.
Музыка глушит печаль.
Сомнения — предатели: заставляют бояться попытки, они лишают нас и того добра, которое часто мы могли бы приобрести.
Ничто не одобряет так порока, как излишняя снисходительность.
Ни один порок не настолько прост, чтобы не принимать с внешней стороны вид добродетели.
Боязливая и мечтательная нерешительность ползет за ленью и влечет за собой бессилие.
Люди впускают врага в свои уста, который похищает их мозг!
Увлекшись ревнивой подозрительностью, можно оскорбить и совершенно невинного человека.
Ревность — чудовище, само себя и зачинающее, и рождающее.
Ревнивцы не нуждаются в поводе: они часто ревнуют не по поводу, а потому, что ревнивы.
Сын имеет, конечно, право выбирать себе жену, но ведь и отец, оставляющий все свое счастье в достойном потомстве, вправе участвовать хоть советом в таком деле.
Кому не хватает решительной воли — не хватает ума.
Хочешь достигнуть цели своего стремления — спрашивай вежливее о дороге, с которой сбился.
Честь девушки — все ее богатство, оно дороже всякого наследства.
Трудно запугать сердце, ничем не запятнанное.
Счастья целиком, без примеси страданий, не бывает.
Счастлив тот, кто, слыша хулу себе, может ею воспользоваться для исправления.
Из всех низких чувств страх — самое низкое.
Страх — всегдашний спутник неправды.
Трусы много раз умирают до наступления смерти, храбрые умирают только один раз.
Действительные ужасы не так еще страшны, как ужасы воображения.
Если бы не было разума, нас заездила бы чувственность. На то и ум, чтобы обуздывать ее нелепости.
Наша личность — это сад, а наша воля — его садовник.
Что человек, когда он занят только сном и едой? Животное, не больше.
Где мало слов, там вес они имеют.